ТЫ ЖИВЕШЬ ТОЛЬКО ДВАЖДЫ
Брюс Вагнер.
Интервью с Карлосом Кастанедой
ТЫ ЖИВЕШЬ ТОЛЬКО ДВАЖДЫ
Своим видением "отдельной реальности" Карлос Кастанеда ошеломил поколение. В редких интервью легендарный маг говорит с Брюсом Вагнером о доне Хуане, свободе, сновидениях и смерти - и о смешных вещах, которые происходят на пути к бесконечности.
Карлос Кастанеда больше здесь не живет. После многих лет строгой дисциплины - лет воительства - он освободился от жалкого театра повседневной жизни. Он - пустой человек, воронка, рассказчик сказок и историй; в действительности совсем не человек, а существо, у которого больше нет привязанностей к тому миру, который мы знаем. Он - последний Нагваль, пробка в столетней родословной магов, триумфом которых было разрушение "согласованности" обыкновенной реальности. С выходом его девятой книги "Искусство сновидения" он в мгновение стал известным в этом качестве.
ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ УБИВАЕТ
Меня зовут Карлос Кастанеда. Я хотел бы, чтобы вы сегодня что-нибудь сделали. Я хотел бы, чтобы вы отложили рассудительность. Пожалуйста, не приходите сюда вооруженными "здравым смыслом". Люди выясняют, что я собираюсь говорить, и чтобы они ни услышали - они ПРИХОДЯТ, чтобы "аннулировать" Кастанеду, чтобы сделать мне больно. "Я читал ваши книги, они инфантильные". Все ваши более поздние книги скучны". Не идите таким путем. Это бесполезно. Сегодня я хочу попросить вас всего на час открыться для выбора, который я вам предоставляю.
Не слушайте, как почетные студенты, я раньше говорил с такими; они мертвы и надменны. Здравый смысл и идеалы, которых они хотят, вот что убивает нас. Мы держимся за это зубами как обезьяны.
Именно это дон Хуан Матус называл "сумасшедшие обезьяны". Я был недоступен тридцать лет. Я не приходил и не разговаривал с людьми. Но мгновение - и я здесь. Месяц, может быть, два... затем я исчезну. Мы сейчас не замкнуты. Мы не можем этого делать, потому что у нас есть моральное обязательство отплатить тем, кто взял на себя заботу показать нам определенные вещи. Мы унаследовали это знание: дон Хуан говорил, чтобы мы не чувствовали себя виноватыми. Мы хотим, чтобы вы увидели, что существуют сверхъестественные, прагматические возможности, которые находятся в пределах вашей досягаемости. Я получаю экзотическое наслаждение, наблюдая этот чистый полет эзотерии. Он - только для моего взора. Я не нищий; мне ничего не нужно. Вы мне нужны так же, как дырка в голове. Но я - навигатор, путешественник. Я плыву прочь отсюда. Я хотел бы, чтобы другие тоже имели возможность.
ОСКОРБЛЕННАЯ ВЕЧЕРИНКА
Я не живу двойной жизнью. Нет разрыва между тем, что я говорю, и тем, что делаю. Я здесь не затем, чтобы дергать вас за цепочку или оказывать гостеприимство. То, о чем я сегодня собираюсь говорить, - не мои мнения - это мнения дона Хуана Матуса, мексиканского индейца, который показал мне этот иной мир. Итак, не обижайтесь. Хуан Матус одарил меня работающей системой, имеющей поддержку двадцати семи поколений магов. Без него я был бы стариком с книгою под мышкой, гуляющим с учениками во дворе. Смотрите, мы всегда оставляем предохранительный клапан; поэтому мы не прыгаем. "Если ничего другого не удастся, я, наконец, все еще смогу преподавать антропологию". Мы всегда - неудачники со сценариями неудачников. "Я - доктор Кастанеда... а это моя книга "Учения дона Хуана", знаете такую в бумажном переплете?" Я был бы человеком одной книги, спаленным гением. "Знаете ее двенадцатое переиздание? Она уже переведена на русский". Или же, паркуя свою машину, говорить банальности: "Слишком жарко... это прекрасно, но уж слишком жарко... Слишком холодно... прекрасно, но уж слишком холодно. Лично я собираюсь отправиться в тропики..."
ТЕАТР МАГИЧЕСКОГО ДЕЙСТВА
Из этой неожиданной встречи родилась удивительная книга - "Учения дона Хуана: путь яки к знанию" и стала настоящей классикой, явно сорвав с петель двери ощущений и наэлектризовав поколение. С тех пор он продолжал очищать луковицу, добавляя дневники своих опытов, авторитетные толкования неординарных фактов, которые разъедают "Я". Широким названием этой работы могло бы быть "Исчезновение Карлоса Кастанеды".
"Нам нужно найти другое слово для магии, - говорит он, - это слишком темное. Мы ассоциируем его со средневековыми нелепостями: ритуалом, злом. Мне хотелось бы "воительство" или "навигация". Маги управляют навигацией - вот что они делают".
ОГРОМНАЯ ДВЕРЬ
Есть некто неизвестная, которая входит в меня и ждет, когда мы к ней присоединимся. Ее зовут Кэрол Тигтс - она мой двойник. Она была с нами, а затем исчезла. Ее исчезновение продолжалось десять лет. Непостижимо, куда она ушла. Это приводит к иррациональному. Так что, пожалуйста, отложите суждения! У нас скоро будет этикетка на бампере: "ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ УБИВАЕТ".
Кэрол Тигтс ушла. Я уверяю вас, что она не жила в горах Нью-Мехико. Однажды я читал лекцию в книжном магазине "Феникс", и она материализовалась. Мое сердце выпрыгнуло из рубашки: бум, бум, бум. Я продолжал говорить. Я говорил два часа, не зная, что говорю. Я вывел ее и спросил, где она была десять лет. Она вдруг стала неразговорчивой и начала покрываться потом. У нее были лишь только туманные воспоминания. Она шутила. Повторное появление Кэрол Тиггс открыло огромную дверь - энергетически, сквозь которую мы входим и выходим. Это громадный вход, где я могу зацепить вас магическим намерением. Ее возвращение дало нам новое кольцо силы; она принесла с собой огромную массу энергии, которая позволяет нам выходить наружу. Вот почему .в этот момент мы стали доступны. Кого-то представили Кэрол Тиггс на лекции. Он сказал: "Но вы выглядите такой нормальной". Кэрол Тиггс ответила: "Чего же вы ожидали? Что у меня из грудей бьет молния?"
ПРОСТИТУТКИ ВОСПРИЯТИЯ
"Свобода свободна, - говорит он, - ее нельзя купить или понять. Своими книгами я пытался представить мнение, что осознание может быть посредником для перемещения или движения. Я не был достаточно убедителен: они думают, что я пишу романы. Если бы я был высоким и красивым, то все было бы по-другому - они слушали бы Большого Папочку. Люди говорят: "Ты лжешь". Как я могу лгать? Вы лжете только для того, чтобы что-то получить, чтобы манипулировать. Мне ничего ни от кого не нужно - только согласие. Мы хотели бы прийти к согласию о том что есть еще миры кроме нашего. Если есть согласие растить крылья, то будет полет. С согласием приходит некая масса людей, и с ними возможно движение". Дон Хуан говорил двадцать лет тому назад: "Чем полнее энергия, тем неповрежденнее осознание. Маги называют этот кувырок "абстрактным полетом"".
КРИТИЧЕСКАЯ МАССА
Я встречался с Кастанедой и его "ведьмами" в течение недели в ресторанах и гостиничных номерах. Все они были привлекательными и вибрирующе молодыми. Женщины одевались с некоторым шиком, но весьма неопределенно, в этом смысле их трудно было бы заметить в толпе.
Я заказал кофе "капучино" и стал ждать. Я позволил своему уму лечь в дрейф. Я думал о Доннер-Грау и японских обезьянах. Когда я говорил с ней по телефону, чтобы организовать интервью, она упомянула Имо. Каждый изучающий антропологию знает об Имо, знаменитой макаке. Однажды Имо самопроизвольно помыла батат, прежде чем его съесть; через некоторое время макаки всего острова последовали ее примеру. Антропологи могут называть это культурным поведением, но Доннер-Грау сказала, что это - совершенный пример критической массы обезьяньей межсубъективности. Появился Кастанеда. Он широко улыбнулся, пожимая мою руку, а потом сел. Я собрался поднять вопрос об обезьянах, когда он начал плакать. Его лоб сморщился; все его тело содрогалось в сетованиях. Вскоре он стал задыхаться, как морской окунь, вынутый из водоема. Его нижняя губа подергивалась, намокла и дрожала, как под током. Его рука повернулась ко мне, парализованная кисть дрожала - потом она раскрылась, как цветущий ночью бутон из Маленькой Лавки Ужасов, как бы прося милостыню.
"Пожалуйста!" - попросил он непрочного перемирия с мышцами своего лица просто, чтобы выплюнуть слова. Он надоел мне этой прицепчивой мольбой. - Пожалуйста, люби меня!" Кастанеда снова рычал, как огромный разбитый, задыхающийся гидрант, его ложный пафос не требовал никаких усилий, так как он стал непристойной рыдающей штуковиной: "Вот кто мы такие: обезьяны в колпачках из золотца. Такие шаблонные, такие слабые. Мастурбирующие. Мы возвышены, но у безрассудной обезьяны не хватает энергии, чтобы видеть, - потому что превалирует мозг зверя. Мы не можем ухватиться за окно возможности, за "кубический сантиметр шанса". Как мы могли бы? Мы слишком заняты, держась за маменькину ручку. Думая, какие же мы замечательные, какие чувствительные, какие Уникальные. Мы не уникальные! Сценарии наших жизней уже давно были написаны, - сказал он, ухмыляясь зловеще и с мрачным видом, - другими. Мы знаем... но нам все Равно. Мы говорим: наплевать. Мы - крайние циники.
Коно! Караджо! Вот как мы живем! В сточной канаве с теплым дерьмом. Что они с нами сделали? Вот что раньше говорил дон Хуан. Он спрашивал меня: "Я - это морковка? " "Что ты имеешь в виду?". "Морковка, которую всунули тебе в задницу". Я страшно обиделся: он не мог этого со мной сделать! Вот что он сказал потом: "Скажи спасибо, что они еще не приделали к ней ручку".
"Но если у нас есть выбор, то почему мы остаемся в канаве? Слишком тепло. Мы не хотим уходить - мы ненавидим говорить "прощай". И мы беспокоимся, о! как мы беспокоимся двадцать шесть часов в сутки! И о чем, вы думаете, мы беспокоимся? - Он опять улыбнулся, как резиновый Чеширский кот. - "Обо мне! Что обо мне? Что в этом для меня? Что, наконец, со мной случилось? Такая эгомания, так ужасающе! Но так очаровательно!"
Я сказал ему что его взгляды кажутся мне несколько резкими, и он рассмеялся, "Да, - сказал он нелепо затрудненным, рассудительным тоном академика. - Кастанеда - злой и безумный старик".
Его пародии были забавными, грубыми и попадали в цель. "Прожорливая обезьяна достает семечки сквозь решетку и не может ослабить внимание. Есть такие исследования: ничто не может заставить ее бросить эти семечки. Кисть руки будет хватать даже после того, как вы отрежете руку, - мы умираем, сжимая "миерду". Но почему? Разве это все, что здесь есть, - как сказала мисс Пегги Ли? Этого не может быть; это слишком ужасно. Мы должны научиться, как нам освободиться. Мы собираем воспоминания и вклеиваем их в книги, билеты на бродвейское шоу десятилетней давности. Мы умираем, ухватившись за сувениры. Быть магом - это значит обладать энергией, любознательностью и силой воли, чтобы освободиться, чтобы резко перемениться в неизвестную сторону. Все, что нужно человеку, - это некоторое переоснащение и переопределение. Мы должны видеть самих себя как существ, которые умрут, однажды, когда вы это примете, мир откроется для вас. Но чтобы ухватить это определение, вы должны иметь "железные яйца".
ЕСТЕСТВЕННОЕ НАСЛЕДИЕ ЧУВСТВУЮЩИХ СУЩЕСТВ
Когда вы говорите "гора", или "дерево", или "Белый дом", то вы вызываете вселенную подробностей одним лишь выражением: вот это магия. Смотрите: мы - зрительные существа. Вы можете лизнуть Белый дом, понюхать его, потрогать его - и это ничего вам не скажет. Но один взгляд - и вы знаете все, что нужно знать: "колыбель демократии" или что бы там ни было. Вам даже нет нужды смотреть, вы уже видите, как внутри сидит Клинтон, Никсон молится на коленях или что бы то ни было. Наш мир - это сочетание деталей, лавина истолкований - мы не осознаем, мы просто интерпретируем. И наша система интерпретации сделала нас ленивыми и циничными. Мы предпочитаем говорить: "Кастанеда - лжец" или "Этот бизнес перцептуальных возможностей просто не для меня". Что же для вас? Что "настоящее"? Этот тяжелый, дерьмовый, бессмысленный повседневный мир? А исчезнуть в дряхлости - это реальность? Но, то что мир "дан" и "конечен", - вот ошибочная концепция. С раннего возраста мы получаем "членство". Однажды, когда мы научимся стенографии интерпретаций, мир говорит: "Добро пожаловать". Пожаловать куда? В тюрьму. Добро пожаловать в ад. Что если окажется, что Кастанеда ничего не открыл? Если это правда, значит, вы оказались в очень плохом месте.
Система интерпретации может быть прервана; это не конец. Существуют миры внутри миров, каждый из которых так же реален, как этот. Там, за этой стеной есть мир, эта комната - вселенная деталей. Аутист схвачен, заморожен в Деталях - водя пальцем по трещине пока не истечет кровью. Мы пойманы комнатой повседневной жизни. Кроме этого мира существуют другие возможности выбора, такие же Реальные, как эта комната, места, где вы можете жить или умереть. Маги делают это - когда живут. Думать, что есть только этот все заключающий в себе мир... это резюме Надменности. Почему бы не открыть дверь в другую комнату? Это - природное наследие разумных существ. Настало время растолковывать и конструировать новые глоссы или понятия.
Идите на место, где нет знаний ведущих от причины к следствию, то есть априорных. Не отбрасывайте свою старую систему интерпретации - используйте ее, с девяти до пяти. После пяти. "Магический час".
NO SE HABLA ESPANOL AQUI
"Но обезьяна завоевана словами и синтаксисом. Она должна понимать любой ценой. И должен быть режим этого понимания. Мы линейные существа, опасные порождения привычек и повторений. Мы должны знать: вот место для цыпленка! Вот место шнурования ботинок! А здесь моют машины! Если в один прекрасный день их там мыть не будут, то мы пойдем покупать бананы".
Кастанеда настаивал на том, что заплатит за ленч. Когда возвратился официант со счетом, у меня внезапно появился порыв схватить кредитную карточку и посмотреть, на его ли она имя. Он поймал мой взгляд. "Я попросил менеджера добыть мне старую карточку American Express с надписью: КАРЛ ОС КАСТАНЕДА, член с 1968 года", - сказал он и весело рассмеялся, возвращаясь обратно к своей теме. "Мы - тяжелые, тяжелые обезьяны, очень ритуалистичные. Мой друг Ральф привык встречаться со своей бабушкой по вечерам в понедельник. Она умерла. И он сказал: "Эй, Джо (я был тогда Джо)! Эй, Джо, теперь мы можем собираться вместе по вечерам в понедельник. У тебя понедельники свободны, Джо?" "Ты имеешь виду все понедельники, Ральф?" "Да, Джо! Каждый понедельник. Правда, это было бы замечательно?" "Но каждый понедельник? Всегда?" "Да, Джо! Ты и я по понедельникам - навсегда!"
МАГИЯ 101
"Я встретил на вечеринке ученого - известного человека. Знаменитого. Светило. "Доктора Икс. Он захотел круто "уничтожить" меня. Он сказал: "Я прочел вашу первую книгу, остальные были скучны. Знаете, меня не интересуют анекдоты. Меня интересуют доказательства". Доктор Икс стал напротив меня. Должно быть, он думал, что я такой же важный, как и он. И я сказал ему: "Если бы я собирался доказывать закон тяготения, то разве вам не нужна бы была ученая степень, чтобы понимать меня? Вам понадобилось бы "членство" - может быть, даже оборудование. Вам нужно было бы взять учебники физики, тома 1, 2, 16, может быть даже том 23. Вы уже бы принесли огромные жертвы учебе: ходили в школу, учились долгие часы. Может быть, вы даже потеряли счет времени". Я сказал ему, что если он хочет доказательств, то ему нужно взять учебник "Магия 101". Но он не будет этого делать: требуются приготовления. Он рассердился и вышел из комнаты. Магия это поток, процесс. В точности, как и в физике, вам нужно определенное знание, чтобы следовать за потоком уравнений. Доктору Икс нужно было сделать несколько самых основных вещей, чтобы иметь достаточно энергии для понимания потока магии. Он должен был бы "рекапитулировать" свою жизнь. Итак: ученый хотел доказательств, но он не хотел готовиться. Вот на каком пути мы находимся. Мы не хотим проделать работу - мы хотим, чтобы нас доставили вертолетом к осознанию, не замарав грязью наши ботиночки. А если нам не понравится то, что мы увидим, то мы хотели бы, чтобы нас вертолетом отвезли обратно.
СЛЕДЫ ВРЕМЕНИ
Быть с этим человеком утомительно. Он присутствует чрезмерно, безжалостно - полнота его внимания выматывает. Кажется, что он реагирует на мои вопросы всем, что у него есть; подвижной, красноречивой назойливостью своей речи, иногда угрюмой, а иногда, элегантной и даже элегической.
Кастанеда сказал, что чувствует, как время наступает на него. Вы чувствуете его вес, иногда чуждый, который вы не можете понять, неземной, хотя неактивный, плотно инертный - как пробка или буй, поплавок, тяжело лежащий на волнах. Мы ходим по "Бойлевским высотам". Он прекращает демонстрировать позу из боевых искусств, которая называется "ноги слегка согнуты, как бы в седле".
Под этим - мышцы, - он показывает на нижнюю часть своей спины, - вот где мы храним ностальгию. Жалость к себе - это самая ужасная вещь".
"Что вы имеете в виду, когда говорите, что "время наступает" на вас?" - спросил я. "У дона Хуана была метафора. Мы стоим на тормозной площадке поезда, смотрим, как от нас отступают следы времени. "Здесь мне пять лет! Здесь я пошел. Нам надо просто повернуться и позволить времени наступать на нас. Этот способ не дает нам причинно-следственной связи. Ничто не предполагается; ничто не предрасполагается; ничто аккуратно не упаковывается".
Мы сидели на скамейке возле автобусной остановки. На другой стороне улицы нищий держал кусок картона с надписью для проезжающих мимо автомобилистов. Кастанеда смотрел мимо него на горизонт. "На мне нет налета завтрашнего дня - и ничего из прошлого. Департамент антропологии для меня больше не существует. Дон Хуан говорил раньше, что первой частью его жизни было опустошение - он был в чистилище. Вторая часть его жизни была поглощена будущим; третья - прошлым, ностальгией. Только последняя часть его жизни была здесь. Вот теперь и я здесь".
Я решил спросить его о чем-то личном и приготовился к отпору. Для него биографические доказательства были гипнотическими, определенно, как трещина в стене, оставляющая каждого с окровавленными пальцами.
"Когда я был мальчиком, как вы думаете, кто был самым важным человеком в моей жизни? Мой дед - он взрастил меня. - Его суровые глаза сверкали. - У него был племенной хряк по кличке Руди, приносящий ему много денег. У Руди был маленький светлый пятачок - ярко окрашенный.- Они раньше надевали на него шляпу, рубашку. Мой дед прорыл туннель между свинарником и гостиной. Туда, бывало, приходил Руди со своим маленьким личиком, влача позади себя огромное тело! Руди, со своим "пинчо" мы смотрели, как свинья в комнате совершает варварства". "Какой он был - ваш дед?" - поинтересовался я. "Я обожал его. Он был тем, кто составлял "распорядок дня"; я собирался носить его знамя. Это была моя судьба, но не мое предназначение. Мой дед был влюбчивым мужчиной. Он учил меня обольщению с раннего возраста. Когда мне было двенадцать дет, я ходил, как он, разговаривал, как он, - сдавленной гортанью. Он был тем, кто научил меня "залезать в окно". Он говорил, что женщины убегут, если я буду приближаться к ним прямо, - я был слишком прям. Он заставлял меня подходить к маленьким лапочкам и говорить: "Ты так прекрасна!" Затем я поворачивался и уходил. "Ты - самая прекрасная девочка, которую я когда-либо видел!" - и быстро уходил. Через три или четыре раза они, бывало, кричали: "Эй! Скажи мне, как тебя зовут". Вот как я "влезал в окно".
Кастанеда встал и прошелся. Нищий направился к заросшей кустарником мертвой зоне, которая окружала скоростную автостраду. Когда мы подошли к его машине, Кастанеда открыл дверцу и секунду постоял. "Маг задал мне вопрос много лет назад: "Как вы думаете, какого рода лицо должно быть у призрака?" Я был заинтригован. Оно, как я думал, должно было быть призрачным, угрюмым и иметь лицо человека - у привидения часто лицо того, кого мы любили. Для меня это был мой дед. Мой дед, перед которым я преклонялся". Я сел внутрь, и он тронул машину. Последняя часть нищего исчезла за грязной живой изгородью. "Я "был" моим дедом: опасным, корыстным, потворствующим, ограниченным, мстительным, полным сомнений - и неподвижным. Дон Хуан знал это".
СНОВА ВЛЮБИТЬСЯ
В семьдесят пять лет мы все еще ищем "любви" и "товарищества". Мой дед когда-то просыпался среди ночи, крича: "Как ты думаешь, она меня еще любит?" Его Последними словами были: "Я иду сюда, крошка, я иду сюда!" У него был большой оргазм, и он умер. Годы я думал, что это была великая вещь - чудесная. Потом дон Хуан сказал: "Твой дед умер, как свинья. Его жизнь и смерть не имели никакого значения". И он еще сказал, что смерть не может быть утешением - только триумф может быть утешением. Я спросил его, что он имел в виду под триумфом, и он ответил - свободу: "Это когда вы прорываетесь сквозь завесу и берете с собой всю свою жизненную силу". "Но есть так много того, чего я хочу сделать!" - возразил я ему. "Ты имеешь в виду, что все еще так много женщин, которых ты не трахнул". Он был прав. Вот какие мы примитивные. Обезьяна считается с неизвестным, но прежде чем она прыгнет, ей требуется знать: что в этом для меня? Мы - бизнесмены, вкладчики, пытающиеся отсечь потери. Это мир торговли. Если мы делаем "вклад", мы хотим гарантий. Мы влюбляемся, но только когда нас любят взаимно. Когда мы никого не любим, мы отрубаем голову и заменяем ее другой. Наша "любовь" - это просто истерия. Мы не нежные, мы бессердечные существа. Я думал, что я знал, как любить. Дон Хуан спросил: "Как мог ты это делать? Они никогда не учили тебя любви. Они учили тебя, как соблазнять, завидовать и ненавидеть. Ты даже не любишь сам себя - иначе ты не стал бы подвергать свое тело такому варварству. У тебя нет мужества, чтобы любить, как маг. Можешь ли ты любить вечно, за пределами смерти? Без малейшего поощрения - ничего взамен? Смог бы ты любить без вклада, за одну мочу? Ты просто не знаешь, на что это похоже - любить таким образом, неослабно. Можешь ли ты действительно захотеть умереть, не зная?" Нет, я не хотел. Прежде чем умереть, для меня стало необходимо узнать, на что это похоже - любить таким образом. Так он меня поймал на крючок. Когда я открыл глаза, то уже скатывался с холма, и я все еще качусь.
ПЕРЕПРОСМАТРИВАЙТЕ СВОЮ ЖИЗНЬ!
Я выпил слишком много кока-колы и стал параноиком. Кастанеда сказал мне, что сахар - это такой же эффективный убийца, как здравый смысл: "Мы - не "психические" существа. Наши неврозы - это побочные продукты того, что мы кладем себе в рот. Определенно, он видел мое энергетическое тело, излучающее кока-колу. Я чувствовал, что это абсурдно, был подавлен и решил, что этой ночью я буду навеселе от профитролей (вид пирожных). Таков пикантный, темно-шоколадный стыд ничтожной обезьяны. "У меня был великий любовный роман с кока-колой, -продолжил он. - Мой дед обладал ложным сладострастием: "Я должен иметь эту кошечку! Она мне необходима! Она нужна мне сейчас!" Мой дед думал, что он - самый жирный индюк в городе. Самый экстравагантный. И у меня было то же самое, все шло прямо к моим яйцам, но это было нереально. Дон Хуан говорил мне: "Твое существо взведено сахаром. Ты слишком хрупкий, чтобы иметь этот род сексуальной энергии. Слишком жирно для тебя иметь этого "горячего парня".
Все курят на Аллее Вселенского Города. Странно было сидеть с Карлосом Кастанедой в этой архитектурной приближенности к Лос-Анджелесу среднего класса - к "этому слипанию деталей, в этом глянцевом леднике, виртуальном городе". Здесь нет негров и ничто не напоминает о "повышенном осознании"; мы передвинуты от человеческой полосы восприятия к полосе рок - группы МСА. Мы находимся в извращенно-льстивых версиях семейных сцен из его книг, тех, в которых он сам внезапно находит себя в полублеске повседневного мира.
"Когда вы сказали, что если бы доктор Икс "пересмотрел свою жизнь", он бы мог вернуть себе немного энергии, что вы имели в виду?" "Перепросмотр - это самая важная вещь из всего, что мы делаем. Для начала вы составляете список всех, кого вы когда-либо знали. Всех, с кем говорили или имели дело". "Всех? " "Да. Вы продвигаетесь вниз по списку, хронологически воссоздавая сцены обмена". "Но это заняло бы годы", - сказал я". "Конечно. Полный перепросмотр занимает много времени. А потом вы начинаете опять. Мы никогда не перестаем делать перепросмотр - на этом пути нет остатка. Посмотрите, отдыха" нет. Отдых - это концепция среднего класса, идея, что если вы будете достаточно много работать, то заработаете отпуск. Время, чтобы отправиться на четырех колесах "Рейндж-Ровера" на рыбалку в Монтану. Это - дерьмо".
"Вы воссоздаете место действия... Начните с сексуальных встреч, вы видите простыни, мебель, слышите диалог. Затем переходите к человеку, к чувству. Что вы чувствовали? Бдите! Вдохните энергию, которую вы истратили при обмене; возвратите то, что вам не принадлежит". "Да, но это звучит почти как психоанализ". "Вы не анализируете, вы наблюдаете. Филиграни, подробности, вы сами себя ловите на крючок магического намерения. Это - маневр, магический акт столетней давности, ключ к восстановлению энергии, который освободит вас и от других вещей. Вы движете головой и дышите, идя вниз по списку, пока не доберетесь до папаши с мамашей. Этим вы будете шокированы; вы увидите примеры повторений, которые вас заставят почувствовать тошноту. Кто субсидирует ваши безумства? Кто составляет повестку дня? Перепросмотр даст вам мгновение тишины - он позволит вам освободить помещение и подготовить место для чего-то другого. Из перепросмотра вы поднимете бесконечные сказки своего "Я", но вы не будете больше кровоточить.
ВСЕ, ЧТО ВЫ ВСЕГДА ХОТИТЕ УЗНАТЬ ОБ ЭНЕРГИИ... НО БОИТЕСЬ СПРОСИТЬ
Когда я пришел к дону Хуану, я уже затрахался до смерти; на этом дуги я измотался. Теперешний мой мир не похож на тот; маги используют энергию такого рода, чтобы летать или перемениться. Траханье - это наш самый важный акт, энергетически. Смотрите: мы разогнали своих лучших генералов и не пытаемся позвать их обратно; мы терпим поражение от невыполнения обязательств. Вот почему так важно перепросматривать свою жизнь. Перепросмотр отделяет наши обязательства перед социальным порядком от наших жизненных сил. Две эти вещи не такие безвыходные. Однажды я был способен вычесть социальное существо из моей природной энергии и смог ясно увидеть что я не так сексуален. Иногда я говорил с группами психиатров. Они хотели знать об оргазме. Когда вы там летаете в беспредельности, не мелете ли вы вздора по поводу "Большого Оргазма". Большинство из нас фригидны; вся эта чувственность - умственная мастурбация. Мы - "скучные партнеры по половой связи - никакой энергии в момент слияния. Либо мы сначала родились, а родители не знали, как это свершилось, либо наконец мы родились, и они больше этим не интересовались. В любом случае мы "трахнутые". Мы просто биологическое мясо, у которого плохие привычки и нет энергии. Мы скучные создания, но вместо этого мы говорим: "Мне так скучно".
Траханье гораздо более травматично для женщин, мужчины - это трутни. Вселенная женского рода. Женщины имеют полный доступ, они уже там. Именно поэтому они настолько тупо социализированы. Женщины - это зловещие птицы; у них есть второй мозг, орган, которым они могут пользоваться для невообразимого полета. Они используют свои матки, чтобы сновидетъ. "Должны ли мы перестать трахаться?" - один мужчина спросил об этом Флоринду. Она ему сказала: "Действуй! Воткни свою маленькую письку куда хочешь!" О, она - ужасная ведьма! Еще хуже она поступает с женщинами - "богинями выходного дня", которые накрашивают свои губки и идут отдыхать. Она говорит: "Да, вы все здесь богини. Но что вы будете делать, когда придете домой? Вас трахнут, как рабынь! Мужчины оставят светящихся червячков в ваших письках! Действительно, ужасная ведьма!"
СЛЕД КОЙОТА
Флоринда Доннер-Грау не берет пленников. Она тонкокостная, очаровательная и агрессивная - как жокей с Финкой. Когда Доннер-Грау впервые столкнулась доном Хуаном и его кругом, она подумала, что они - безработные Циркачи, которые торгуют краденым. Как еще можно было объяснить хрусталь Баккара, изысканные наряды, антикварные ювелирные изделия? Около них она чувствовала себя безрассудно смелой - по натуре она была самоуверенной, бесстрашной, жизнерадостной. Для южноамериканской девушки ее жизнь была своевольной.
"Я думала, что была самым замечательным существом, которое когда-либо жило на свете, - таким смелым, таким особенным. Я гоняла на машинах и одевалась как мужчина. Потом этот старый индеец сказал, что единственное было "особенным" во мне - это мои светлые волосы и голубые глаза в стране, где такие вещи глубоко почитались. Фактически я хотела произвести на него впечатление, думаю, что я это сделала. Но ведь он был прав. Это прославление "Я" полностью безумно. То, что делают маги, это породнение со своим "Я". Вы должны умереть в том смысле, чтобы не жить умирая". Дон Хуан поощрял, чтобы у его учеников были "романы со знанием". Он хотел, чтобы их умы были достаточно натренированы, чтобы рассматривать магию как аутентичную философскую систему; с восхитительным поворотом, дающим противоположные характеристики миру магов, ведь именно сбор полевых данных ведет в академию.
Так иногда путь к "магическому часу" был смешным. Она вспоминала, как сначала Кастанеда взял ее в Мексику, чтобы повидаться с доном Хуаном. "Мы шли по этому длинному, змеевидному маршруту - знаете, "следу койота". Я думала, что он избрал сверхъестественный маршрут так, чтобы нас нельзя было проследить, но это было что-то другое. У нас должно было быть достаточно энергии, чтобы найти этого старого индейца. После непонятно сколького времени кто-то стоял на дороге и подавал нам знаки. Я сказала Карлосу: "Эй, ты собираешься остановиться?" Он сказал: "Это не нужно. Смотри, мы переправились через туман". Мы быстро пролетели мимо Пеппердайна. Кто-то продавал у дороги хрусталь. Я поинтересовалась, сгорел ли дом Ширли Мак-Лейн; интересовалась, отстроился ли Дик Ван Дайк. Может быть, Ван Дайк переехал в дом Мак-Лейн вместе с Шеном Пеном.
"Что происходит с людьми, которые интересуются твоей работой, - теми, которые читают твои книги и пишут письма? Ты помогаешь им?" "Люди интеллектуально странные, они любопытны, они "пробуют" или что угодно, . сказала она. - "Они остаются до тех пор, пока это не делается слишком трудным. Перепросмотр очень неприятен: они хотят немедленных результатов, моментального вознаграждения. Для многих нью-эйджеров это игра в датировку. Они высматривают нечто скрытое, чтобы продолжить зрительный контакт с потенциальными партнерами. Это просто, как делать покупки на Монтана авеню. Когда вещь становится слишком дорогой в том отношении, что им приходится отдавать самих себя, то они не хотят этого добиваться. Смотри, мы хотим минимального вклада с максимальной отдачей. Никто в действительности не заинтересован в выполнении работы". "Но они бы заинтересовались, если бы было какое-нибудь доказательство того, о чем ты говоришь", - сказал я. "У Карлоса была великая история. Была женщина, которую он знал несколько лет. Она позвонила ему из Европы, сама в ужасном состоянии. Он предложил ей: "Приезжай сейчас в Мексику, ты знаешь, "впрыгни в мой мир". Она колебалась. Потом она сказала: "Я приеду - поскольку я знаю, что мои гуарачи ждут меня на другой стороне реки". Она хотела гарантии, чтобы приземлиться на ноги. Конечно, гарантий нет. Мы все такие: мы прыгаем, поскольку знаем, что наши гуарачи ждут нас на другом берегу".
"А что если вы прыгнете - так хорошо, насколько это возможно, - и окажется, что это был только горячечный сон?" "Тогда будет хорошая горячка", - парировала она.
ЧАСТНЫЕ ДЕТАЛИ КАРЛОСА КАСТАНЕДЫ
Это книга не для народа. Так сказал кто-то, кто знал его несколько лет, о книге "Искусство сновидений". Фактически это венец работы Кастанеды, инструкция-руководство к неоткрытой стране - описание древней технологии, используемой магами, чтобы войти во второе внимание. Как и остальные его книги, она понятна и пугающа, хотя в ней есть что-то призрачное. Она пахнет так, как будто была сделана не здесь. Я поинтересовался, как это все началось. "Я раньше вел заметки с доном Хуаном - тысячи заметок. Наконец он сказал: "Почему бы тебе не написать книгу?" Я ответил ему, что это невозможно: я не писатель. "Но ты мог бы написать дерьмовую книгу, не правда ли?" Я подумал: "Да! Я мог бы написать дерьмовую книгу". Дон Хуан поставил сложную задачу: "Можешь ли ты написать книгу, зная, что она может принести дурную славу? Можешь ли ты остаться безгрешным? Неважно, будут они любить тебя или ненавидеть. Ты можешь написать эту книгу и не уступить тому, что может выпасть на твою долю?" Я согласился: "Да, я сделаю это". "И ужасные вещи выпали на мою долю. Но трусики были не впору". Я сказал ему, что не понял последнего замечания, и он засмеялся: "Это - старая шутка. У женщины ломается машина, а мужчина ее ремонтирует. У нее нет денег, и она предлагает ему сережки. Он ей говорит, что жена ему не поверит. Тогда она предлагает свои часы, но он говорит ей, что бандиты их украдут. Наконец она снимает свои трусики и протягивает ему. "Нет, спасибо, - говорит - он, - они не моего размера"".
КРИТЕРИЙ "БЫТЬ МЕРТВЫМ"
Я никогда не был один до тех пор, пока не встретил дона Хуана. Он сказал: "Отделайся от своих друзей. Они никогда не позволят тебе действовать независимо - они знают тебя слишком хорошо. Ты никогда не сможешь прийти с левого поля с чем-нибудь... будучи разбитым вдребезги". Дон Хуан сказал, чтобы я снял комнату, чем грязнее, тем лучше, какую-нибудь с зелеными полами и зелеными занавесками, которая воняет мочой и сигаретами. "Оставайся там, - сказал он, - будь один до тех пор, пока не умрешь". Я сказал ему, что не могу этого сделать. Я не хотел покидать своих друзей. Он отрезал: "Ну, тогда я не могу с тобой больше говорить". Он помахал на прощание, широко улыбаясь. Парень, я был свободен! Странный старик этот индеец - вышвырнул меня. Все так плотно сплелось. Чем больше я приближался к Лос-Анджелесу, тем больше росло мое отчаяние. Я понимал, что еду домой к своим "друзьям". А для чего? Чтобы вести бессмысленный диалог с теми, кто меня и так хорошо знал. Чтобы сидеть в кресле у телефона, ожидая, когда меня пригласят на вечеринку. Бесконечное повторение. Я отправился в зеленую комнату и позвонил дону Хуану: "Эй, не то чтобы я собираюсь это делать, но скажи мне, каковы критерии "быть мертвым"?" "Когда тебя больше не тревожит, есть ли у тебя компания, или нет. Это и есть критерий "быть мертвым". Для того чтобы "стать мертвым", понадобилось три месяца. Я в отчаянии карабкался по стене к» разочарованию друзей, ждущих моего спуска. Но я остался. В конце я избавился от предположений; вы не сойдете с ума, будучи один. Вы сойдете с ума на том пути, по которому идете, это точно. Вы можете рассчитывать на это.
СБОРКА ОСОЗНАНИЯ
Мы направились в его микроавтобусе к дешевому многоквартирному дому, куда Кастанеда пошел умирать: "Мы могли бы пойти в вашу старую комнату, - сказал я, - постучать в дверь. Чтобы понять ад всего этого". Он сказал, что, может быть, принимает все в слишком преувеличенном виде. "Чего ты хочешь от жизни?" - этот вопрос раньше задавал мне дон Хуан. Вот каков был мой классический ответ: "Откровенно, дон Хуан, я не знаю". Это была моя поза как "вдумчивого" человека - интеллектуала. Дон Хуан говорил: "Этот ответ удовлетворил бы твою маму, но не меня". Смотрите, я не мог думать - я был банкротом. А он был индейцем. Караджо, Коно! Боже, вы не знаете, что это значит. Я был вежливым, но я смотрел на него сверху вниз. Однажды он спросил, равны мы или нет. Слезы наполнили мои глаза, когда я обнял его: "Конечно, мы равны, дон Хуан! Как ты можешь говорить такие вещи!" Крепкое объятие; я почти рыдал. "Ты действительно так думаешь?" сказал он. "Да, клянусь Богом!" Когда я перестал его обнимать, он сказал: "Нет, мы не равны. Я безупречный воин, а ты - задница. Я могу подвести итог всей своей жизни в секунду". "Вы даже не можете себе этого представить".
Мы подъехали к краю дороги и припарковались под какими-то деревьями. Кастанеда смотрел на жалкое здание со странным энтузиазмом, шокированный, что оно все еще там. Он сказал, что оно должно было бы развалиться очень давно, что его сохранение в мире - это некоторого рода потусторонняя магия. Дети играли с гигантской пластиковой пожарной машиной. Бездомная женщина проплыла мимо, как сомнамбула. Он не спешил выйти наружу. Он начал говорить о том, что значило "умирание в этой зеленой комнате". К тому времени как он покинул это место, он наконец был способен без желчи слушать старого индейца, вдалеке от этих домов. Дон Хуан говорил ему, что когда маги видят энергию, то человеческая форма представляется им как светящееся яйцо. За этим яйцом, примерно на расстоянии вытянутой руки на уровне плеч -находится "точка сборки", где скапливаются светящиеся или раскаленные нити осознания. То, как мы воспринимаем мир, зависит от положения этой точки. Точка сборки человечества фиксирована в той же самой точке каждого яйца; такая однородность объясняет наш общий взгляд на повседневную жизнь. (Маги называют эту арену осознания "первым вниманием".) Наш способ восприятия изменяется при смещении этой точки под действием травмы, шока, лекарств - или во сне, когда мы видим сновидения. "Искусство сновидений" должно переместить и фиксировать точку сборки на новом месте, породив ощущение чередующихся, всеохватывающих миров ("второе внимание"). Меньшие сдвиги этой точки внутри яйца находятся все еще внутри человеческого диапазона, и как раз они объясняют галлюцинации при белой горячке и миры, встречаемые во время сновидений. Более крупные сдвиги "точки сборки" более драматичны, они вытаскивают "энергетическое тело" из человеческого диапазона в нечеловеческие царства. Там, где дон Хуан и его группа путешествовали в 1973 году, когда они "сгорели изнутри", выполняя немыслимое утверждение своей традиция-эволюционный полет. Кастанеда узнал, что целые цивилизации - конгломерат сновидцев - исчезли таким же образом. Он сказал мне о маге из своей линии, у которого был туберкулез, - и он был способен отодвинуть свою точку сборки от смерти. Тот маг должен был оставаться безупречным; его болезнь висела над ним, как меч. Он не мог позволить себе сомнение - он точно знал, где лежит его смерть, ожидая его.
Кастанеда повернулся ко мне, улыбаясь: "Эй..." У него был странно экспансивный вид, и я был готов. В течение трех недель я был завален его книгами с заразительными представлениями всех этих возможностей. Возможно, это и был момент, в который я заключил свой пакт с "мескалито". Или мы уже "пробрались сквозь туман" без моего ведома? "Эй, - сказал он снова, его глаза волшебно сверкали, - ты хочешь гамбургер?"
БОЙКОТИРОВАНИЕ ПРАЗДНЕСТВА
"То, что точка сборки человека фиксирована в одном положении - это преступление". Я сидел с Тайшей Абеляр на скамейке перед Уилширским музеем искусств. Она не соответствовала моему представлению о ней. Кастанеда сказал, что частью ее тренинга было принятие образов различных людей. Одна из них была "Сумасшедшая из Оахаки", развратная, измазанная грязью женщина-нищенка, которая в прежние дни была старательной актрисой в "Театре Магического Действия".
"Я хотела назвать свою книгу "Великий переход", но подумала, что это было бы слишком по-восточному". "Замечательно, что Буддийская и эта концепция очень похожи". "Есть много параллелей. Наша группа переезжала в течение многих лет, но только недавно мы сравнили заметки - потому что наш уход неизбежен. Семьдесят пять процентов нашей энергии там, двадцать пять процентов -здесь. Вот почему мы должны уходить". "Это там была Кэрол Тиггс?", "В том месте семьдесят пять процентов?", Вы имеете в виду "Сумеречную Зону?" Она бесстрастно перенесла мои выпады, потом рассмеялась. "Мы чувствовали Кэрол Тиггс в своих телах, когда она ушла. У нее была огромная масса. Она была похожа на маяк путеводную звезду. Она давала нам надежду - стимул идти дальше. Потому что мы знали, что она здесь. Когда же я потакаю своим желаниям, я чувствую, как она трогает меня за плечо. Она была нашим великолепным наваждением".
"Почему для "обезьяны" так трудно проделать свой путь?" "Наше понимание минимально; чем больше затруднений у нас в этом мире, тем труднее сказать "прощай". У всех у нас они есть - мы все хотим славы, мы хотим, чтобы нас любили, хотим нравиться. Боже мой, у некоторых из нас есть дети. Почему кто-то должен хотеть уйти? Мы, прикрыты плащом и капюшоном... у нас есть мгновения счастья, которые продлевают нам остаток жизни здесь. Я знаю одну, которая была "Мисс Алабамой". Достаточно ли этого, чтобы "защитить" ее от свободы? Да. "Мисс Алабамы" достаточно, чтобы приколоть ее".
Пришло мое время сформулировать один из Больших Вопросов (их было несколько). "Когда говорят о "переходе", означает ли это физические тела?" Она ответила, что изменение подразумевает не фрейдистское "Я", но действительное, конкретное "Я". Да, это означает также и физическое тело, когда уходили дон Хуан и его группа, - сказала она, - то они ушли всеми своими существами. Они ушли в ботинках". Она добавила, что сновидение - это единственное подлинное новое царство философского рассуждения и что Мерло-Понти был не прав, когда сказал, что человечество обречено на то, чтобы составлять свое мнение о мире априорно: "Есть место без причинно-следственной или априорной связи и это - "второе внимание". Дон Хуан всегда говорил, что философы - это "несостоявшиеся маги". Чего у них не хватает - это энергии, чтобы выскочить за пределы своих идеалов. "Все мы "несем сумки" к свободе. Бросьте багаж. Нам также будет необходимо бросить и "багаж магии". "Багаж магии?" "Мы не творим волшебства; мы ничего не делаем. Все, что мы делаем, это движение "точки сборки". В конце концов "быть магом", так же точно заманит вас в ловушку, как "Мисс Алабама".
Потрепанная, беззубая женщина перетасовала перед нами открытки для продажи - Безумная женщина Волшебной Мили. Я взял одну и дал ей доллар. Я показал ее Абеляр; это был рисунок, изображающий смеющегося Христа. "Редкий момент", - сказала она.
ПРИБЫВАЮТ ГОСТИ
"Почему еще не все в этом мире исследовано? Он весь создан на причинно-следственных связях и истощен, - сказал Кастанеда. - Мы обречены на дряхлость; она ожидает нас, как "магина" - "болезнь реки". Когда я был мальчиком, я слышал об этом. Болезнь памяти и воспоминания. Она нападает на людей, которые живут на речном берегу. Вами начинает овладевать сильное желание, которое толкает вас к движению все дальше и дальше - скитаться без смысла, бесконечно. Река извивается; раньше люди говорили "река живая". Когда она меняет свой курс, то никогда не вспоминает, что когда-то текла на запад с востока. Река забывает сама себя.
Была женщина, которую я раньше посещал в пансионате. Она находилась там пятнадцать лет. Пятнадцать лет она готовилась к вечеринке, которую хотела провести в "Отеле дель Коронадо". Это был самообман; она готовилась каждый день, но гости так никогда и не пришли. Наконец она умерла. Кто знает - может это, и был тот день, когда они наконец явились.
ИНДЕКС НАМЕРЕНИЯ
"Что бы ты сказал о моем внешнем виде?" Его голос стал елейно глупым. Это был Фернандо Рей, буржуазный нарциссист, только с намеком на Лоренса Харвея. "Ты можешь сказать, что я напоминаю Ли Марвина." - сказал он. В Роксбери-парке были сумерки. Раздавались постоянные, отдаленные удары теннисного мяча, бившегося ° бетонную опору. "Я однажды прочитал статью в "Эсквайре" о калифорнийской черной магии. Первой Фразой было: "Ли Марвин напуган". Если когда-нибудь что-то не совсем так, ты можешь от меня услышать: "Ли Марвин напуган". Мы согласились, что я буду описывать его "привязанным к инвалидной коляске, с прекрасно "высеченными" руками и туловищем". Я сказал бы, что он носил аромат от "Bijan" и длинные волосы, которые изящно обрамляли его лицо, как у молодого Фуко. Он начал смеяться: "Я когда-то знал женщину, теперь она ведет семинары по Кастанеде. Когда она почувствовала депрессию, то она проделала трюк - как из этого выйти. Она сказала себе: "Карлос Кастанеда похож на мексиканского официанта". Это все поднимало, выталкивало ее наверх. "Карлос Кастанеда похож на мексиканского официанта!" - сразу освежало. Очаровательно! Как печально. Но для нее это было так же хорошо, как Прозак!"
Я снова был занят перелистыванием книг и хотел спросить о "намерении". Это была одна из самых абстрактных, господствующих концепций их мира. Они говорили о предполагающейся свободе, о предполагаемом энергетическом теле - они даже говорили о "намеревании намерения". "Я не понимаю "намерения". "Ты не понимаешь ничего", - ответил он. Я был захвачен врасплох. - Ни один из нас не понимает! Мы не понимаем мира, мы просто трогаем его - но обращаемся с ним прекрасно. Так что когда ты говоришь: "Я не понимаю", это просто лозунг. Ты никогда не понимаешь, с чего следует начать".
Я почувствовал, что люблю спорить. Даже у магии есть "рабочее определение". Почему он не смог дать определение "намерению?" "Я не могу вам сказать, что такое намерение. Я не знаю сам. Просто сделай для него новую указательную категорию. Мы - классификаторы, как мы любим придерживаться указателей! Однажды дон Хуан спросил меня: "Что такое университет?" Я сказал ему, что это - высшее учебное заведение. Он спросил снова: "Но что такое высшее учебное заведение?" Я сказал ему, что это место, где люди встречаются, чтобы учиться. "Парк? Поле?" Он меня достал. Я понял, что "университет" имеет разное значение для налогоплательщика, для преподавателя, для студента. У нас не было понятия, что такое университет! Это была просто указательная категория, как "гора" или "честь". Вам не нужно знать, что такое честь, чтобы двигаться к ней. Так что двигайтесь навстречу намерению. Сделайте намерение указателем. Намерение - это просто осознание возможности - шанса иметь шанс. Это одна из вечных сил во вселенной, которую мы никогда не вызываем, но ловя себя на крючок намерения мира магов, ты даешь себе шанс иметь шанс. Ты никогда не будешь пойман миром своего отца, миром, который был похоронен на глубине шести футов. Намеревайтесь сдвинуть свою "точку сборки". Как? Намерением! Чистая магия. "Двигайся к нему, без понимания". "Конечно! Намерение - это просто указатель, самый неправильный, но чрезвычайно удобный в использовании. Так же, как "Ли Марвин напуган".
СЛОВО О БЕДНЫХ ДЕТЯХ
Я все время встречаю людей, которые сгорают от нетерпения, чтобы рассказать мне свои сказки о каком-нибудь сексуальном злоупотреблении. Один парень рассказал мне, что когда ему было десять лет, отец схватил его половой член и сказал: "А вот это для траханья!" И это травмировало его на десять лет! Он истратил тысячи на психоанализ. Что, мы настолько уязвимы? Бред собачий. Мы здесь находимся пять миллионов лет! Но что определяет этого парня: "Он - жертва сексуального злоупотребления". Проклятье. Мы все - бедные младенцы. Дон Хуан заставил меня испытать, как я отношусь к людям, которые хотят почувствовать ко мне сострадание. Это была "одна моя уловка". У нас есть один трюк, которому мы рано учимся и который повторяем до тех пор, пока не умрем. Если у нас очень богатое воображение, то у нас их два. Включите телевизор и послушайте ток-шоу: бедные младенцы без конца. Мы любим Иисуса - кровоточащего, пригвожденного к кресту. Это наш символ. Никого не интересует Христос, который воскрес и вознесся на небеса. Мы хотим быть Мучениками, неудачниками; мы не хотим преуспевать.
Бедные младенцы, молящиеся бедному младенцу. Когда Человек упал на колени, он стал таким тупицей, каков он сегодня.
ИСПОВЕДИ НАРКОМАНА ОСОЗНАНИЯ
Кастанеда долго избегал психотропов, хотя они были огромной частью его посвящения в нагвальный мир. Я спросил его, как это было.
"В бытность мужчиной я был очень тверд - моя точка сборки была неподвижна. У дона Хуана не хватало времени, так что он применил отчаянные меры. "И поэтому он дал вам эти наркотики? Чтобы сместить вашу точку сборки"? - Он кивнул. - "Но с наркотиками нет контроля; все движется, беспорядочно". "Значит ли это, что пришло время, когда вы смогли сдвигать свою точку сборки и видеть сны без помощи наркотиков?" "Конечно! Это то, что делал дон Хуан. Ведь Хуан Матус не затрахивался насчет "Карлоса Кастанеды". Он был заинтересован тем, другим существом, энергетическим телом - которое магии называют "двойником" или "дублем". То, чего он хотел, это пробуждение. Вы используете свой "дубль" в сновидении, чтобы плавать во втором внимании. Вот что вытягивает нас к свободе. "Я верю, что дубль выполнит свою задачу, - говорил он, - я сделаю все, чтобы помочь ему пробудиться". Меня прошиб озноб. Эти люди были реальными. Они не умирали, рыдая и взывая к своим мамочкам. Плача о письках." Мы находились в маленьком кафе аэропорта Санта-Моника. Я пошел в туалет, чтобы смочить лицо и разобраться со всем этим. Я смотрел в зеркало и думал о дубле. Я помнил что-то, что дон Хуан говорил Кастанеде в "Искусстве сновидений" - "Твоя страсть, - сказал он, - собирается подпрыгнуть без капризов и размышлений, чтобы разорвать цепи на ком-нибудь другом". На обратном пути я сформулировал вопрос: "На что это было похоже - я имею в виду, когда вы впервые сдвинули свою точку сборки без наркотиков?" Он сделал минутную паузу, потом подвигал головой из стороны в сторону: "Ли Марвин был очень напуган!" Затем, рассмеявшись, он сказал: "Как только вы начали сметать барьеры нормального, исторического ощущения, вы верите, что сошли с ума. Вам нужен Нагваль, затем - просто смех. Он смеется ваш страх уходит прочь.
ЗМЕЯ С КАПЮШОНОМ
Я видел, как они шли - дон Хуан и его группа, целая стая магов. Они отправились в место, где не было человеческого, также как и маниакального поклонения человеку. Они сгорали изнутри. Они создавали движение, когда шли, и назвали его "змея с капюшоном". Они стали энергией, даже их ботинки. Они сделали один последний поворот, прошли один путь, чтобы в последний раз увидеть этот изысканный мир. О-о-о! Меня пробрала дрожь - я затрясся. Один последний поворот... только для моих глаз. Я мог с ним уйти. Когда дон Хуан уходил, он сказал: "То, что я должен идти, вынимает из меня все внутренности. Мне нужна вся моя отвага, вся моя надежда - никаких видов на будущее. Чтобы остаться позади, тебе тоже понадобится вся твоя надежда и вся твоя отвага". Я проделал удивительный прыжок в бездну и очнулся в своей конторе, рядом с конторой Тайни Нейлора. Я прервал поток психологической непрерывности: любой, кто проснулся бы в этой конторе, мог не быть "мной", которого я знал линейно. Вот почему я - Нагваль. Нагваль - это не существо, не личность. Вместо эго что-то еще, что-то очень старое. Что-то исполнительное, независимое - бесконечно меньше преданное своему "Я". Человек с эго движим психологическими желаниями. У Нагваля их нет ни одного. Он получает приказы из некоего несказанного источника, которые нельзя обсуждать. Это - конечное понятие: Нагваль в конце становится сказкой, историей. Он не может быть сбит с пути, быть ревнивым, иметь собственнический Инстинкт - он не может быть ничем. Но он может рассказывать сказки о ревности и страсти. "Метафизическая или онтологическая печаль" - это единственная вещь, которой боится Нагваль. Не ностальгии по "славным прошлым денькам" - это все эгомания". "Метафизическая печаль" - это что-то другое. Это - вечная сила, которая существует во вселенной, как гравитация, и Нагваль ее ощущает. Это не психологическое состояние. Это слияние сил, которые объединяются, чтобы расчихвостить этого бедного микроба, который покорил свое эго. Она чувствуется, когда больше нет никаких привязанностей. Ты видишь, как она приходит, потом ты чувствуешь ее у себя на макушке.
ОДИНОЧЕСТВО ОТДАЛЕННОГО ПРИШЕЛЬЦА
Он раньше любил кино, 10 000 лет назад. Тогда, когда показывали фильмы на ночных сеансах в Висте (Голливуд), тогда он изучал критерий "быть мертвым". Он туда больше не ходит, но "ведьмы" все еще ходят. Это - диверсия против их странных, легендарных дел - своего рода безопасный секс-сон. Но не реальность. "Ты знаешь, есть сцена в "Blade runner", которая нам действительно подходит. Писатель не знает, что он говорит, но он что-то задел. Там пришелец говорит в конце: "Мои глаза видели невероятные вещи". Он говорит о "плеядах": "Я видел корабли, атакующие с Ориона", - бессмыслицу, глупость. Это было для нас там единственным изъяном, потому что писатель сам ничего не видел. Но затем монолог становится прекрасным, идет дождь, и он говорит: "Что, если бы все эти мгновения были потеряны во времени... как слезы в дожде?" "Это для нас очень серьезный вопрос. Да, могут быть просто слезы в дожде. Но не щадите своих усилий, сэр. Вы не щадите своих усилий, а если ваши усилия недостаточно хороши, то пошлите это все..."
СНОСКА ДЛЯ ФЕМИНИСТОВ
Перед тем как встретить его в последний раз, я запланировал увидеть таинственную Кэрол Тиггс за завтраком. Двадцать лет назад она "прыгнула" с партией дона Хуана Матуса в неизвестное. Невообразимо, она вернулась, каким-то образом приведя в действие истинную дорогу, указанную магами. Я чувствовал себя все более и более в затруднении относительно нашего предстоящего свидания. Каждый раз появлялся Большой Вопрос: "Где, черт возьми, ты была эти десять лет?" - она испарялась. Я чувствовал себя так, как будто шел по следу; Кэрол Тиггс махала мне с тормозной площадки. Во вселенной двойственностей Тиггс и Кастанеда являются энергетическими двойниками. В миру они живут не как муж и жена. Каждый из них имеет "двойную" энергию; для видящего их энергетические тела казались бы двумя светящимися яйцами вместо одного. Это не делает их "лучше", чем Доннер-Грау или Абеляр, или кто-нибудь еще. Напротив. Это дало им пристрастие, как однажды сказал Хуан Матус, быть "дважды тупыми". До сих пор Кастанеда писал исключительно о мире дона Хуана и никогда о своем собственном. Но "Искусство сновидений" наполнено темным, чуждым присутствием Кэрол Тиггс и изобилует описаниями, поднимающими дыбом волосы, ее экскурсий во второе внимание, включая стремительное спасение "разумного существа из другого измерения, которое принимает вид нескладной маленькой девочки со стальными глазами по имени "Голубой Разведчик".
Я как раз собрался уходить, когда зазвонил телефон. Я был уверен, что это Тиггс, звонившая, чтобы отменить свидание. Это была Доннер-Грау. Я рассказал ей сон, который видел этим утром. Я был с Кастанедой в магазине подарков под названием "След койота". Ей было все равно! Она сказала, что нормальные сны - это просто "бессмысленные мастурбации". Жестокая, бессердечная ведьма. "Я хочу добавить кое-что. Люди спрашивают меня: "Вот вы развенчиваете феминизм... лидером той группы был Хуан Матус, а теперь новый Нагваль - Карлос Кастанеда. Почему это всегда мужчина?" Ну, причиной того, что эти мужчины были "лидерами" были энергетические условия, а не потому, что они знали больше или были "лучше". Смотрите: на самом деле вселенная - это женщина; мужчина избалован, потому что он уникален.
Карлос руководит в наших сновидениях, а не тем, как мы себя ведем в мире. У дона Хуана была эта ужасная фраза. Он раньше говорил: женщины - это "треснувшие суки"; он не был пренебрежительным. Это в точности так, потому что все мы "треснувшие", у нас есть способность видеть сны. Мужчины тверды до конца. Но у женщин нет никакой воздержанности, никакой структуры, никакого контекста, того, что в магии создает мужчина. Феминистка разъярится, когда я скажу, что женщины врожденно самодовольны, но это правда! Вот поэтому мы получаем знание непосредственно. Мы не должны бесконечно разговаривать об этом - это мужской процесс. Вы знаете, что такое нагваль"! Миф о нагвале! Это то, что существуют неограниченные возможности для всех нас быть чем-то другим, чем то, чем мы хотим быть. Мы не должны следовать путями своих родителей. Добьюсь ли я при этом успеха - это не существенно".
ТОЛЬКО ДЛЯ ВАШИХ ГЛАЗ
Сразу после того, как я повесил трубку, телефон зазвонил опять, звонила Кэрол Тиггс, чтобы отменить встречу. Я ожидал, что почувствую облегчение, но был приведен в уныние. Я говорил с людьми, которые слушали ее лекцию в Мауи и в Аризоне. Они говорили, что она была великолепна; что она работала в пространстве, очень высоко. "Жаль, что мы не можем встретиться, - сказала она. По крайней мере, она выглядела искренней. - Я предвидела это". "Хорошо. Я поймаю вас на одной из ваших лекций". "О, я не думаю, что буду опять заниматься этим какое-то время. - Пауза. - У меня есть кое-что для вас. "Это молния из ваших грудей?" Она на мгновение запнулась, а потом раздался взрыв смеха: "Что-то гораздо более драматичное". Я почувствовал рывок на дне своего желудка. "Всегда говорили, что у людей есть разрыв между умом и телом - этот дисбаланс, эта "проблема души и тела". Но действительное раздвоение существует между физическим и энергетическими телами. Мы умираем, даже не пробудив этого магического дубля, и он за это ненавидит нас. Ненавидит так сильно, что в конечном итоге убивает нас. Вот и вся "тайна" магии: дать доступ этому дублю для абстрактного полета. Маги прыгают в вакуум чистого восприятия своим энергетическим телом". Еще одна пауза. Я спросил, все ли это, что она собиралась сказать. Я хотел поговорить еще, но кто-то управлял моими словами. "Есть песня, которую дон Хуан считал прекрасной, - он говорил, что поэт-песенник почти смог сочинить ее правильно. Дон Хуан заменил одно слово, чтобы сделать ее совершенной. Он вставил слово "свобода" там, где поэт написал "любовь"". Потом началась декламация:
Ты живешь только дважды, Или это так кажется. Жизнь одна для тебя самого, А другая для снов. Ты плывешь сквозь года, Жизнь не кажется страшной. До тех пор, пока Не появится сон. Его имя - Свобода. Незнакомка - свобода Снова манит к себе. Так не думай о страхах, А то незнакомка уйдет. Этот сон - для тебя. Заплати же скорей. Сделай так, чтобы истиной Стал этот сон...* *(Из песни "Ты живешь только дважды" Джона Бэрри и Лесли Брикусс.) |
Она мгновение помолчала. Потом сказала: "Приятных снов",- и, пародируя хихиканье ведьмы, повесила трубку.
ЗУД НАГВАЛЯ
По мере того, как дни становились холоднее, было легко чувствовать сожаление - о чем угодно, даже о Прозаке. Что если окажется, что Кастанеда не изобрел ничего? Если это - правда, тогда все мы оказались в очень плохом месте. Мы в последний раз встретились в холодный день на берегу, рядом с пирсом. Он сказал, что не сможет надолго остаться. Он извинялся, что я не смог встретиться с Кэрол Тиггс. Когда-нибудь в другое время. Я сильно чувствовал в себе бедного младенца - Дамнита, я просто хотел, чтобы меня любили. Я был напуган, как Ли Марвин; я был Рутгером Хауэром с шапочкой-колпачком из фольги; кричащим Христом с Волшебной Мили. И Иисус посмотрел вниз на всех людей и сказал: "Я так устал".
Мы сели на одну из скамеек над обрывом. Я хотел его задержать, всего на мгновение: "Скажите мне, когда в последний раз вы чувствовали ностальгию". Он ответил без колебания: "Когда я должен был попрощаться со своим дедом. К тому времени он был уже давно мертв. Дон Хуан сказал мне, что пришло время прощаться: я готовился к долгому путешествию, без возврата. Ты должен сказать "прощай", говорил он, потому что ты никогда не вернешься. Я вызвал в воображении своего деда - видел его в малейших подробностях. Полное его видение. У него были "танцующие глаза". Дон Хуан сказал: "Прощайся навсегда". О, мучение! Пришло время спустить флаг, что я и сделал. Мой дед стал историей. Я рассказывал это тысячи раз".
Мы пошли к его машине. "Я чувствую непреодолимый зуд в солнечном сплетении - очень возбуждающий. Я помню, что дон Хуан раньше так чувствовал, но я не понимал, что это значит. Это значит, что скоро придет время уходить". Он задрожал от восторга: "Как утонченно!" Когда автомобиль тронулся, он прокричал мне в окно: "До свидания, знаменитый джентльмен!"
ЗАТЕМНЕНИЕ ОГНЕЙ
Я слышал о лекции в Сан-Франциско. Я закончил о них писать, но решил подъехать. Чтобы, так сказать, закупорить все это пробкой. Зал был в промышленном парке Силиконовой долины. Его самолет опоздал; когда он вошел, зал был полон. Он говорил красноречиво три часа без перерыва. Он отвечал на вопросы с возбуждением, с притягательной силой и быстротой. Никто не двигался. В конце он говорил об "умерщвлении эго".
"У дона Хуана была метафора: "Огни гаснут, музыканты складывают свои инструменты. Нет больше времени для танцев: пришло время умирать". Хуан Матус говорил, что время бесконечно и что времени нет совсем, - это противоречие магии. Проживите его! Проживите его блистательно". В аудитории встал молодой человек: "Но как мы можем сделать это без кого-нибудь такого, как дон Хуан? Как мы можем сделать это, не присоединившись...". "Никто к нам не "присоединится". Нет никаких гуру. Вам не нужен дон Хуан, - сказал он с особенным выражением. - Мне он был нужен, и я могу объяснить почему. Если вы хотите свободы, то вам нужно решение. Нам нужна масса в мире; мы не хотим быть онанистами. Если вы займетесь перепросмотром, то вы соберете энергию - мы найдем вас. Но вам нужно много энергии. А для этого вы должны отделаться от своих яиц. Итак, вынесите себе приговор и сделайте выбор. Сделайте это. Дон Хуан раньше говорил: "Один из нас - тупица. И это не я". - Он сделал паузу. - Вот что я сегодня пришел вам сказать". Все засмеялись и встали, аплодируя, когда Кастанеда выходил через заднюю дверь.
Я ХОТЕЛ ОТЫСКАТЬ ЕГО, ЗАКРИЧАВ:
"Пожалуйста, любите меня!" В любом случае, это было забавно. Но я забыл свой клоунский колпачок из фольги. В темноте я отправился к боковым дорожкам возле пруда. Легкий ветер разбрасывал по берегу хрупкие листья. Припомнился один из наших разговоров - он говорил о любви. Я слышал его голос и сам представлял себя на тормозной площадке, медленно поворачивающимся, чтобы встретить его слова, по мере того как они надвигались..:
"Я влюбился, когда мне было девять лет. Я нашел свое второе "Я". Правда. Но это было не предопределено. Дон Хуан сказал мне, что тогда мне надо было быть статичным, неподвижным. Моя же судьба была динамичной. В один прекрасный день любовь моей жизни - девятилетняя девочка! - уехала. Моя бабушка сказала: "Не будь трусом! Поезжай за ней!" Я любил свою бабушку, но никогда не говорил ей этого, потому что она приводила меня в замешательство - у нее был дефект речи. Она называла меня "афер" вместо "амор" (любимый). Это действительно было похоже на иностранный акцент, но я был очень молод. Я не знаю. Моя бабушка положила мне в руку горсть монет: "Иди и добейся ее! Мы ее спрячем, и я ее выращу!" Я взял деньги и собрался в путь. Как раз в тот момент любовник бабушки шепнул ей что-то на ухо. Она повернулась ко мне и посмотрела пустым взглядом. "Афер, - сказала она, - афер, мой драгоценный, любимый... - И она взяла деньги назад. Я извиняюсь, но у нас нет времени".
А я забыл об этом - потребовался дон Хуан, чтобы сопоставить это все вместе, годы спустя. Это как наваждение посещает меня. Когда я чувствую непреодолимое желание - и часы показывают без пятнадцати двенадцать - меня мороз продирает! Я трясусь, до сего дня! "Афер... мой дорогой. У нас просто нет времени".